Надо теперь сказать о том, что Сиггейр в тот вечер возлег на ложе вместе с Сигню. А на другой день настала хорошая погода, и сказал Сихтейр-конунг, что собирается домой и не хочет ждать, пока ветер рассвирепеет, и плыть будет нельзя. Ничего не говорится о том, что Вёльсунг-конунг или сыновья его удерживали зятя, особливо, когда увидали, что он ничего другого не хочет, как только уехать с пира. Тогда молвила Сигню отцу своему:
    - Не хочу я ехать на чужбину с Сиггейром, и душа моя ему не рада, и знаю я от прозрения своего¹⁰ и от родовой нашей фюлгьи, что из-за этого брака пойдут у нас великие невзгоды, если тотчас он не будет расторгнут.
    - Не должна ты так говорить, дочка, - сказал он, - ибо срам великий и ему и нам - расторгнуть с ним брак без всякой вины, и не будет у него к вам ни веры никакой, ни дружбы после такого разрыва, и злом он нам отплатит, как только сумеет, да и нам не пристало нарушать слово.

Вот собрался Сиггейр-конунг в обратный путь, но прежде, чем уехать со свадьбы, позвал он Вёльсунга-конунга, свояка своего, к себе в Гаутскую землю и всех сыновей его с ним через три месяца времени, а также и всю дружину, какую пожелает он с собой взять, чтоб чести его было пристойно. Хочет-де Сиггейр-конунг искупить вину свою, что прогостил на свадьбе той всего одну ночь, а это у людей не в обычае. Тут обещал Вёльсунг-конунг приехать и быть там в назначенный день; на том расстались свояки, и поплыл Сиггейр-конунг домой с женой своею.